Россия vs. Украина. Геополитика и нравственность

 Интересно, как сейчас себя чувствует автор компьютерной игры «Морской бой», разработанной в 1992 году и имевшей популярность в 90-х, где «сражались» за Черное море Россия и Украина? Ощущает ли себя провидцем?
Когда я анализирую события последних дней, касающихся отношений наших двух государств, то не могу отделаться от чувства двойственности: с одной стороны, действия России имеют определенную внутреннюю логику и обоснованность, а с другой стороны что-то мешает признать справедливость этих действий.
Когда что-то тебя беспокоит, то ты не можешь остановиться, пока не найдешь ответа, который на приемлемом уровне разрешает возникшее противоречие.
В итоге своих размышлений я пришел к следующему заключению, которое восстанавливает внутри меня единство мировоззрения и мироощущения.
Люди в отношениях между собой ориентируются на определенные ценности, которые образуют нравственную основу каждого из нас. Споры по поводу того, что есть нравственно, что есть не нравственно ведутся давно, с тех пор, как человек стал осознавать себя человеком, т.е. существом социальным.
Лично мне близка и воспринимается как истинная (или, во всяком случае, как наиболее близкая из всех, какие я знаю) система взглядов в этой сфере И. Канта, его категорический императив. Я отношу себя к гуманистам, т.е. тем, кто высшей ценностью провозглашает человека (и потому я – атеист).
Соответственно, каждый поступок, следуя своей системе ценностей, я оцениваю с точки зрения того, кем является человек: целью поступка или средством достижения иной цели. (Замечу в скобках, что именно потому я и не приемлю монотеистические моральные системы, что в них человек – лишь средство достижения некой высшей цели).
Т.е. я – как человек, оцениваю поступки свои и других именно с точки зрения морали (как общепринятой, так и своих собственных специфических установок). И в этой системе координат справедливы утверждения «убивать людей плохо», «обрекать на смерть плохо», «воровать плохо» и т.д.
Но есть, профессии, которые в принципе существуют в иной системе координат и иначе существовать и быть результативными не могут. Например, политики, в частности, глава государства. Нравственный политик – это оксюморон. Человек, следующий нравственным принципам, никогда не станет политиком, а политик, желая им оставаться, никогда не сможет следовать нравственным принципам, ибо они «убивают» профессию. В этом определенная трагедия и критерий отбора «в политики».
Если человек может себе позволить мыслить и оценивать поступки в масштабе одного человека, то политик (для определенности будем говорить о главе государства) не может себе этого позволить. Он мыслит иными категориями. Если интересы государства (не вдаваясь в обсуждение, кто и как их понимает) требуют небольшой войны с планируемой численностью потерь в несколько сот человек, то политик просто оценит соотношение потерь, не принимая во внимание, что те несколько сот – уникальные личности. Для него они – ресурс, который должен быть израсходован, чтобы обеспечить лучшую жизнь тысячам, сотням тысяч и миллионам. Т.е. профессионализм политика как раз и включает в себя умение правильно оценить соотношение потерь, что кажется совершенно безнравственным при подходе «от человека».
Нравится нам или не нравится, но если бы политик реально думал «о каждом», он не смог бы принять ни одного стратегического решения.
Распад Советского Союза и разрушение сбалансированной системы противовесов в геополитике привели к практической монополии США и за прошедшие 25 лет мы снова имели возможность убедиться, что любая монополия действует разрушительно. В какой-то мере парадокс: будучи ярыми приверженцами внутренней экономической конкуренции, Штаты совсем не стремятся к развитию такой же конкуренции в геополитической сфере. Наоборот, они стремятся к монополизации (своей).
У меня все меньше и меньше остается сомнений, что нынешний конфликт «Россия – Украина» - это ни что иное, как прорвавшееся наружу свидетельство глубоких тектонических сдвигов в недрах современной геополитики: формирования второго полюса. Полагаю, что он образуется Россией, Китаем и, возможно, Индией. Эта та совокупная сила, которая вполне – при скоординированных действиях – способна противостоять США. И та реакция на события, которую демонстрируют Китай и Индия, только укрепляет меня в этом мнении.
И в аспекте геополитическом я приветствую образование такого полюса, восстановление системы противовесов и окончание монополии Штатов. Более того, глубоко убежден, что разрушение этой монополии на пользу самим США  и всему миру (в долгосрочной перспективе).
И поэтому я не могу не относиться с пониманием к действиям руководства своей страны, направленной на укрепление роли России на геополитическом поле. И, мысленно переносясь в соответствующую систему координат, я соглашаюсь, что эти действия – в интересах России.
Но как гуманист и приверженец определенных нравственных принципов я не могу согласиться с ценой и методами.
И здесь возникает еще один интересный аспект, касающийся конкуренции. Если при принятии решения политиком монополию на исходные данные для такого решения захватывают геополитические соображения («интересы государства»), то, скорей всего, впереди подавление государством личности, превалирование его интересов над интересами отдельных людей. Т.е. политик должен принимать решение при конкуренции «интересов государства» и «интересов отдельных людей», представителями которых могут выступать правозащитники, церковь, иные нравственные авторитеты. И это то «второе крыло», без которого невозможен нормальный полет, но, которое, как мне кажется, сегодня активно отсекается. И это не может не настораживать.
Плоха и разрушительна любая абсолютизация – как интересов государства, так и интересов отдельных людей. Первое уничтожает людей, второе – государство. Для меня лично неприемлемо ни то, ни другое. Отсюда и поиски баланса.
Кстати, все вышесказанное вполне справедливо и в отношении руководителя предприятия, только с учетом масштаба. Генеральный директор – глава компании, политик, живущий и действующий в системе координат интересов предприятия. Он в принципе не может быть гуманистом, иначе при выборе «предприятие (как коллектив) или конкретный человек» будет всегда выбирать человека, тем самым, как правило, нанося ущерб предприятию. Хотя и здесь нужен тот самый «гуманистический полюс», «голос конкретного человека», чтобы компания не задавила людей. На Западе таким голосом, как правило, выступают профсоюзы или неформальные лидеры.
И эти соображения, как мне кажется, демонстрируют полную бессмысленность идею выборности руководителей на предприятии. Люди будут ориентироваться на нравственные ценности и выберут Генеральным «правозащитника», который успешно «утопит» предприятие, обеспечивая за его счет интересы конкретных людей.
Пока мне удалось притушить внутренние противоречия, осознав, что во мне живут одновременно «гуманист» и «государственник», у каждого своя система координат и каждый может быть прав, но по-своему. Мой внутренний «государственник» согласен, что «Карфаген (то бишь, геополитическая монополия США) должен быть разрушен», что «Россия, вперед!» и «Покажем этим янки кузькину мать!». А «гуманист» приветствует протесты, сам кричит «Нет войне!» и напоминает, что наш дом – это весь мир, что он не замкнут в границах государственных образований.